Поэзия Иосифа Бродского год от года все более осознается как явление уникальное, выдающееся по масштабу дарования автора и новизне его поэтического мира. В связи с этим особую важность приобретают вопросы генезиса его творчества, логики поэтического развития, соотнесенности с литературным процессом, то есть необходимо выяснить, как определяется место Бродского-художника в истории русской поэзии, что лежит в основе его творческого метода, идостиля, его метапоэтики, под которой мы понимаем поэтику того или иного автора, имплицированную в его произведениях о своих или чужих текстах и характеризующуюся антиномичным соотношением научных и художественных посылок.
Имя Иосифа Бродского и его творчество стали за прошедшие 20-30 лет знаковыми, когда речь заходит о литературно-художественной традиции. Объясняется это тем, что ни один из художников слова последней трети ХХ века не провоцировал своих толкователей и исследователей на столь острую и, порой, непримиримую полемику на такое обилие полярных оценок глубины и широты подключения поэта к живой стихии русского поэтического языка. Характерно, что в большинстве работ о поэзии Бродского так или иначе решается одна и та же проблема: определение его статуса в литературной иерархии. При этом верх зачастую одерживает не научная (объективная) точка зрения, а конкретные амбиции и мировоззрение авторов публикаций. Проблема здесь в том, что полемика разворачивается не столько вокруг Бродского-поэта и его творчества, сколько вокруг Бродского-мифа, порожденного преследованиями поэта со стороны советской номенклатуры. Показательно, что количество работ, посвященных исследованию собственно текстов Бродского, языка его произведений, а тем более в сравнении его с языком поэзии предшествующих эпох, весьма невелико.
Между тем, 1987 год - год присуждения И.А. Бродскому Нобелевской премии, поставившей его в положение современного классика, стал рубежным для постановки проблемы традиций в творчестве Бродского. Оформились три противоположных, на первый взгляд, точки зрения. Первая: Бродский - великий продолжатель великих традиций (здесь ведется поиск истинного места для его имени в "поэтической табели о рангах"); вторая: Бродский - великий реформатор русского поэтического и, шире, литературного языка (здесь его заслуги сопоставляются с Тредиаковским, Ломоносовым, Пушкиным и Маяковским); третья: Бродский - гениальный переводчик с гениального подстрочника (то есть он - поэт, ничего общего с русской поэзией не имеющий). Но каково же истинное положение вещей так и остается неразрешенной проблемой.
Ответы на эти, не столько онтологические, сколько "мифологические", и другие, порожденные многогранностью таланта Иосифа Бродского, полемические вопросы неоднократно, даже с определенной периодичностью формулировались самим поэтом в стихотворных текстах, статьях, эссе, многочисленных рецензиях и интервью. Примером метапоэтики традиции может служить и стихотворение "Остановка в пустыне", и строка "Я заражен нормальным классицизмом...", и ответ на вопрос журнала "Страна мир" о полезности и вредности традиций "Я вообще ценю ВСЕ традиции русской поэзии...", и широко растиражированная формула традиции как "переноса греческого портика на шроту тундры", и фраза из интервью журналу "Vogue" "Я никогда не считал язык путем к свободе", расширяющая положение из его "Нобелевской лекции" о языковом рабстве поэта. Изучение метапоэтики Бродского, его метаязыка, как генетического кода мировоззрения и творческого метода поэта, должно стать основной задачей дальнейших исследований творческого наследия Иосифа Александровича Бродского, уже потенциально разрешающей большинство проблем, возникших на сегодняшний день в бродсковедении. Решение этой задачи поможет ответить и на вопрос о роли и месте Бродского в русской поэтической традиции.
Широко дискутируется в последнее время и вопрос о философских традициях И. Бродского. И здесь поэту приписываются порой совсем не свойственные ему воззрения (от почвеннических, до ультрасимволистских). Исследователи идут зачастую вразрез с философской метаконцепцией самого поэта, с историческими фактами его биографии (мы имеем в виду, прежде всего, круг чтения поэта). Забывается также и то, что философские корни творчества Бродского находятся в прямой зависимости от его поэтических привязанностей и традиций, представление о которых дает именно метапоэтика. При анализе философских и поэтических традиций Бродского мы должны помнить о том, что поэтом, без каких бы то ни было влияний, была сформулирована собственная философско-эстетическая модель и/или картина мира, выделение и понимание которой на фоне общего метатекста как Бродского, так и всей рукой поэзии, даст новый толчок к постижению и частной творческой философии и философии творчества вообще.
Остальные работы